Экс-Бортпроводники а/к Аэрофлот

В этой теме хорошо бы было собрать рассказы, повести и просто литературные изыскания тех, кто когда-то всей своей жизнью был обязан гражданской авиации и небу ...

Все мы не профессиональные писатели, поэтому не судите нас слишком строго. Это лишь личное самовыражение каждого. Лучше укреплять свои сильные стороны, чем пытаться исправить слабые ...
И если литература ваш конёк - дерзайте!

"Прыжок в жизнь"
Глава 3

До посадки в Дели оставалось два часа. Неугомонные пассажиры плотно поужинав теперь мирно посапывали в своих креслах, а мы в большинстве своём собрались в пустующем салоне первого класса и под мерное гуденье четырёх всесильных реактивных турбин занимались каждый своим делом. Лётчики играли в карты, кто-то читал, кто-то спал. Я, то бесцельно слонялся по проходам, то болтал с Сашкой Ф., изредка поднимающимся с нижней палубы "аэробуса" чтоб посмотреть на людей и в конец не одичать в маленькой и закрытой со всех сторон от внешнего мира коробке-кухне.

- Что, тоже не спится? - спросил любопытный Шурик, завидев меня.
- Да, что-то мучает. «Старый» не разговаривает, на душе какая то тяжесть. Не похмельная, а знаешь, не могу словами объяснить. - замялся я.
- Да брось ты, Митяй! Через пару часов будем у индюков, пойдём в барчик, отдохнём как всегда по человечьи… Погода вроде чудная - кабина говорит давно такой тишины не было. Хватит тебе себя крутить. Или может коньячку блызнем? - попытался меня успокоить друг.
Я лишь отрицательно покачал тяжёлой головой.
- Пойду покимарю часок.

Между шторками первого и второго салонов я увидел голубой фартучек и извечное любопытство как всегда взяло верх. Оглянувшись на шорох и увидев меня Наташа Л. улыбнулась.

- Ну, наконец-то … Я думала за весь рейс так и не подойдёшь.
Я смутился и кажется даже покраснел как маленький.
- Да нет, всё нормально. Здорово повеселились вчера, правда?
Она хитро улыбнулась.
- Мне понравилось. Правда ты порвал мне лифчик и шорты, но это ерунда … Я давно этого ждала.
Я вытаращил глаза от изумления. Стыдно было признаться, но я ничего подобного не помнил … Наташа подошла ближе и положила свои загорелые руки на мои плечи. Она продолжала.
- Ты обещал меня со своей дочерью познакомить и ещё с мамой. Помнишь?
Честно говоря я и этого не помнил совершенно. Но вот уже два года я ходил вокруг этой светловолосой милой девушки с красивым золотым браслетиком на тонкой нежной ручке не зная как подступиться. Неужели этот мой одинокий любовный марафон теперь завершён? Запинаясь и смущённо опуская глаза к полу я пролепетал.
- Да-да, конечно. Непременно. По прилёту домой - сразу … обязательно, и причём на следующий же день.
Упавшая на пол пластиковая бутылка с газировкой вернула нас к действительности. Наташа смущённо выпорхнула за шторку, оставив меня в раскрасневшемся и вспотевшем от напряжения одиночестве …

Я сдёрнул с себя безмерно надоевший и душивший чёрный галстук и побрёл искать удобное место для хотя бы пятиминутного релакса в горизонтальном положении …

Поворочавшись немного, я почти уткнулся носом в иллюминатор и принялся тупо таращить глаза в непроглядную холодную тьму, окутавшую «Ил» со всех сторон. Сон не шёл, а еле заметные вспышки красного проблескового маячка во тьме и размеренное урчание двигателей успокаивало и убаюкивало мои расшатанные нервы.

Внезапно, на секунду, за бортом всё осветилось ярким всполохом. До мельчайших подробностей предо мной предстали горы… Огромные и величественные. Они были настолько близко, что казалось в мгновение могли бы распороть брюхо нашему "аэробусу" своими острыми вершинами. Вспышки повторились словно из пулемёта ещё и ещё. Горные массивы казались тревожно ярко розовыми, от чего у меня вдруг мурашки пробежали по спине. Я повернулся к командиру, вдумчиво забивающему «козла» с коллегами.

- Пётр Михалыч, зарницы очень сильные по правому борту…
Вдогонку моей фразы из пилотской кабины послышался вопль радиста Толи С.
- Капитан, штормовое предупреждение. Высший балл … Я что-то не пойму - откуда?

Командир подскочил словно ошпаренный и не смотря на довольно громоздкую комплекцию уже через несколько секунд сидел на своём месте, деловито напялив массивные телефоны наушников … Дверь в кабину оставалась открытой и я мог с оцепенением наблюдать эту с каждой минутой становящуюся всё драматичней картину.

«Старый» мгновенно оценил ситуацию и уже о чём-то оживлённо беседовал с диспетчером. Закончив разговор, он словно одному себе сказал.
- Откуда же он взялся? Локатор то чист …

Его прервал первый удар. Словно кто-то сверху пытался протаранить фюзеляж, ударив невидимым молотом по крыше лайнера. Как неумелого эквилибриста на канате самолёт закачало из стороны в сторону. Что-то где-то сзади упало и зазвенело разбитым стеклом, послышались беспокойные возгласы проснувшихся пассажиров. Я словно очнулся от ужасного кошмара и побежал во второй салон. Включилось освещение, а по громкой, слегка фонившей, связи я услышал немного взволнованный голос бригадира.
- Дамы и господа. Наш самолёт входит в зону турбулентности. Просьба занять свои места, пристегнуть ремни и воздержаться от курения.

Сам я не мог воздержаться от сигареты и нервно чиркнув зажигалкой жадно затянулся голубоватым дымком. Ко мне сразу заглянули три наши девочки Саша С., Лена К., и Лариса К.
-Что то серьёзное? Не похоже на турбулентность … - на перебой стали спрашивать они.

Появился Саша Ф. И весело спросил.
- Мы что, сели уже? «Старый» там совсем что ль взбесился так плюхаться?
- Штормовое предупреждение, ребята ... - только и смог выдавить из себя я.

Все разбежались по своим позициям. Девчата помогали пассажирам пристёгиваться, кое где были открыты двери багажных полок под потолком и кто то подбирал разбросанные по полу упавшие сверху сумки и пакеты. В третьем салоне была такая же картина, только народу было больше и двигатели свирепствовали громче.

Пассажиры постепенно успокоились и казалось не обращали внимание на странную вибрацию где то в недрах самолёта. Я решил узнать обстановку у экипажа и уже повернулся в сторону кабины, как страшной силы удар теперь уже снизу буквально подкинул самолёт как безвольную игрушку. В своём внезапном полёте я чудом уцепился за открывшуюся багажную полку и благодаря этому не протаранил головой потолок. Завизжали женщины, где-то заплакал ребёнок, как снег полетел с полок багаж на головы пассажирам, призывно затрещали тонкие перегородки между салонами. Над нами взрывом разразился гром, за иллюминаторами полыхнула молния, снова разорвалась оружейным выстрелом гроза. Самолёт тряхнуло в право и будто иллюминация замигали лампы освещения под потолком. Взяв себя в руки чтоб не побежать я осторожно хватаясь за спинки кресел пошёл сквозь эту дьявольскую дискотеку к носу лайнера.

Во втором салоне были первые раненые. Разбитые головы, вывернутые руки, искажённые от боли сверкающие от пота лица обезумевших пассажиров. Из под кресел торчал на спех убранный с проходов упавший сверху багаж, а сам проход был усыпан мелкими предметами, выпавшими из сумок и пакетов ручной клади… Шторки между вторым и первым салонами не было. Человеческий хаос расширил свои границы на сколько хватало глаз… Ребята не позволяли людям вставать, насильно вновь пристёгивая их ремнями, а раненых мы переносили в первый салон, где уже среди разложенных и частично демонтированных кресел был сооружён небольшой госпиталь. Здесь уже была первая кровь, кучи клетчатых пледов, маленьких подушек и человек десять раненых. У Ларисы К. была сломана кисть левой руки и девушка скрипела зубами чтоб не закричать. Сашка Ф. Бегал вокруг с бинтами и йодом, а Лёшка Р. пытался разобрать несколько кресел одновременно, и рубашка его, некогда белоснежная, была вся изорвана на лоскутки и жалко болталась сейчас на лоснящемся от пота загорелом теле серыми обрывками …

Уложив и перебинтовав привычными движениями всех доставленных, я оставил ребят, а сам поплёлся в кабину пилотов. Увиденное мной за чуть прикрытой дверью заставило бы содрогнуться любого. Бортрадист Толик С. с разбитым лицом хаотично что-то записывал дрожащей рукой на закапанном кровью листе бумаги. Инженер Саша К. с забинтованной наспех материалом от форменной рубашки рукой что то ковырял на приборной доске ножом. Остальные – командир, второй пилот Лёня А. и штурман Юра Б. не отрываясь, словно загипнотизированные, смотрели на то, что творилось за стеклом фонаря кабины, где бесновалась стихия. Бестолково шипела радиосвязь, грохотал гром, угрожающе скрипела обшивка самолёта.

- Опускаемся до пяти тысяч!
Это был «Старый». Рубашка на его широченной спине совсем взмокла, лысина сверкала от пота при каждом всполохе молний, а большие лохматые руки командира до красноты налились кровью, сжимая чёрные рогатулины штурвала. От напора ураганного ветра трещало лобовое стекло и мне казалось, что мы все находимся не на борту современного лайнера, а на беззащитном плоту среди бушующего океана. Ещё одна волна и всё кончится.

- Какие указания, командир? - с трудом и вообще непонятно зачем выдавил я и мой голос показался мне чужим.
- Сам знаешь про позиции при аварийной ситуации, и ещё молитесь. Мы в эпицентре урагана и у нас ни чего не работает … У меня всё. Да, если сядем забудь что я наговорил тебе в гостинице. – громко прокричал, чтоб перекрыть вой ветра «Старый».
- Хорошо, командир. –чуть слышно проговорил я.

За мной закрылась бронированная дверь, а я как вышел так и остался стоять пока очередной страшный и сильнейший удар не увлёк меня, протащив моё тело мимо туалетов и резко не бросив в сторону на выпуклую ручку замка двери. По глазам потекла тёплая кровь, ноги на секунду онемели, а когда взгляд мой опять просветлел я почти ползком, на карачках, пополз вперёд по проходу. Рухнули перегородки между салонами, кое где слетели с петель кресла, людской гомон заполнял всё пространство вокруг меня и в мигающих огнях замыкающего освещения я видел объятые ужасом неведения белые лица людей. Лежащая со сломанным ребром без движения бригадир Лена Д. сделала мне знак и я вышел в начало бывшего второго салона, набрал в лёгкие побольше воздуха и прокричал первое что тогда пришло в голову:
- Я старший бортпроводник этого самолёта!
Всем замолчать, снять колющие и режущие предметы, очки и линзы, наклонить голову к коленям и обхватить её руками сверху. Быстро!

Неожиданно, но на большинство людей это подействовало. Даже было опешившие ребята словно с новыми силами взялись вместе со мной помогать нашим подопечным. Хромающие, грязные, рваные, девчата без туфель, ребята без галстуков, поцарапанные до крови и взъерошенные. До сих пор они все как один стоят перед моими глазами. До последней минуты своих жизней они боролись со стихией, сражались как на войне, мои 10 героев. Перегородок больше не было и все могли видеть друг друга, могли прийти вовремя на помощь каждому.

Последнюю из всех я увидел свою Наташку. Она помогала особо тяжело раненым в самом носу самолёта и я пошёл к ней. Босая, в разорванных колготках и порванной на спине блузке она тоже была слегка ранена упавшей первой перегородкой. Увидев меня она встала, распрямилась превозмогая боль и протянула ко мне свои руки.
- Ты разбил себе голову, Димочка.

Она взяла уцелевший кусок бинта и вытерла мне лицо. Я поймал её взгляд - ей хотелось плакать, но только слабая улыбка скользнула по её высохшим и всё равно таким милым и родным губам.
- Я тебя люблю, - произнёс я в такт грозе.

Она хотела прижаться ко мне но не успела. Всё что произошло дальше можно было измерить секундами, но я отчётливо помню каждую деталь разваливающихся как обречённый самолёт человеческих судеб.
Полыхнула молния. Оглушительно затрещала, взорвалась кабина пилотов. Я схватил слабеющую от ужаса Наташу за руку, упав сам повис, ухватившись за ручку аварийного выхода. Другая дверь, дверь пилотской кабины, со скрежетом слетела с петель и просвистела мимо меня подобно снаряду, увлекая за собой всё что осталось от наших лётчиков и сметая всё на своём пути. В долю секунды всей своей чёрной бронированной массой она накрыла собой мою Наташку, лишь оставив в моей намертво сжатой руке частичку загорелой нежной ручки моей любимой с тоненьким золотым браслетом на запястье. Людей вокруг себя я больше не видел…

Под давлением начали вылетать иллюминаторы и двери, и свирепый ледяной поток подхватил меня. Раскинув руки с широко раскрытыми, слезящимися от встречного ветра глазами я вылетел из самолёта словно пуля. Мгла и могильный холод окутали моё безвольно барахтающееся тело, а ураганный мощный ветер и неумолимое земное притяжение понёс меня в пропасть на встречу быстро надвигающимся горным вершинам. Над головой осталось лишь эхо далёкого взрыва и падающие мне вслед обломки погибшего "аэробуса".
Всё остальное исчезло.

(1994 год)